Правдоруб из Сбербанка

Владислав Лейбов,
финансовый аналитик

Возможно ли применить принцип «радикальной правды» в российских реалиях?

Нечасто руководитель крупного банка высказывается на тему роли в его банке таких фундаментальных понятий как правда и ложь. Поэтому столь большое внимание привлекло недавнее выступление главы Сбербанка Германа Грефа на форуме «Открытые инновации» в Сколково.

Приведу цитату из выступления Грефа: «Критически важно реализовывать концепцию radical truth -радикальная правда. Это означает, что мы должны создать такую обстановку в компании и государстве, когда есть доверие. Когда люди не боятся делиться друг с другом плохими новостями. Отсутствие новостей – это плохие новости, плохие новости – это хорошие новости, а хорошие новости – это отсутствие новостей… Это тяжелый сдвиг в культуре компании, но в эту сторону нам всем придется двигаться».

На мой взгляд, концепцию абсолютной правды сложно совместить с самим существованием крупного банка или крупной финансовой корпорации. Скажем прямо – работа банка как и корпорации во многом построена на прямом или частичном обмане.

Руководство всех компаний и банков крайне не любит, когда ему сообщают плохие новости. Возможно, сам Греф уже переделал себя внутренне и не станет принимать оргвыводы в отношении принесших дурные вести сотрудников. Но кто может гарантировать, что так будут вести себя все руководители Сбербанка? И не будут ли правдорубы уволены вскоре после написания парочки докладных записок начальству о реальном положении дел в отделении или территориальном банке?

Напомню один из широко известных случаев. В мае 2018 года из Sberbank CIB были уволены аналитик Александр Фек, который работал в компании с 2008 года, и руководитель всего Sberbank Investment Research Александр Кудрин. Кудрин – старожил российской аналитики, работал в Sberbank CIB (а ранее – в «Тройке Диалог») с 2002 года. Причиной увольнения, по словам Германа Грефа, стали «нарушения внутренних регламентов компании» и «грубые нарушения этических норм». По мнению же многих участников рынка аналитики были уволены за детальный разбор финансового положения крупнейших российских компаний. Или это было еще до начала внедрения в Сбербанке концепции радикальной правды?

Другой пример. Почитайте новости от пресс-службы любого банка – там описаны на 99% хорошие новости и путь банка к новым достижениям. Сбербанк в этом плане – отнюдь не исключение.

Может, с внедрением в Сбербанке концепции радикальной правды в пресс-релизах появятся новости о проблемах клиентов в получении банковских услуг? Нам расскажут о том, почему клиенты Сбербанка, вложившего огромные средства в IT-системы и технологии, перекупившего лучших айтишников страны по-прежнему регулярно сталкиваются с масштабными техническими сбоями? А его руководство честно и открыто расскажет о причинах оттока валютных вкладов из банка несколько месяцев подряд?

Также непонятно, распространяется ли новая концепция правды на общение сотрудников только внутри Сбербанка или она действует и в общении сотрудников с клиентами банка?

Нам перестанут приходить на телефон от Сбербанка СМС-ски с условиями якобы утвержденного кредита, которые при визите в отделение оказываются другими? Начнут ли сотрудники банка объяснять отказ предпринимателям в кредите его истинными причинами? А зависший платеж будут честно объяснять сбоем в ИТ-системах банка или неопытностью новой девушки – операциониста? Наконец, отсутствие наличной валюты в кассе отделения во время очередной обвальной девальвации рубля объяснят ли нам тем, что клиенты банка массово снимают рублевые вклады и переводят их в наличную валюту?

Отмечу, что цель обмана или умолчания не всегда негативна и достойна осуждения. Более того – абсолютная правдивость в отношениях между людьми и деловыми партнерами не позволит сглаживать проблемы и конфликты, а, скорее, приведет к их углублению. Вспомните кинокомедию с Джимом Керри «Лжец, лжец» – о человеке, который начал говорить правду и как его поведение восприняли окружающие.

Например, разве лучше бы было 65-летнему пенсионеру услышать в качестве причины отказа Сбербанка в кредите – вам помирать скоро, а нам потом возись с взысканием кредита с вашими наследниками? Представьте себе, что операционист отделения на вопрос о том, почему такие низкие ставки по вкладам, честно ответит – в условиях многолетней банковской зачистки крупным вкладчикам некуда деться, понесут деньги в госбанк под любой низкий процент. Или прикрыть опоздавшего сотрудника, который застрял в транспортной пробке – хуже ли это, чем лишить его премии за нарушение трудовой дисциплины?

Не говоря уже о том, что полная правдивость и открытость банка с клиентами в первый же финансовый кризис приведет к масштабному разрастанию проблем или даже к банкротству. Деньги издревле любили тишину, а вот полной прозрачности и открытости – сторонились.

В общем, вопросов о месте правды в работе крупного банка, да и любой крупной корпорации больше чем ответов. Поскольку понять, что же конкретно имел в виду Герман Греф в своем высказывании о применении в банке принципа радикальной правды по весьма краткому выступлению банкира крайне затруднительно, то придется припасть к истокам идеи радикальной правды. И обратиться к книге основателя крупного хедж-фонда Bridgewater миллиардера Рэя Далио, предисловие к переводу на русский которой написал Герман Греф.

После знакомства с основными идеями первоисточника сразу замечаешь, насколько концепция нового вида правды крайне субъективна и внутренне противоречива. Вот лишь несколько советов от Гуру правды.

«В некоторых компаниях сотрудники покрывают ошибки руководителей, и руководители отвечают им тем же. Это нездоровый подход, препятствующий прогрессу, так как он мешает открыто обсуждать ошибки и слабости, поощряет обман и лишает подчиненных права обжалования». Но где проходит граница здоровой критики и нездорового доносительства на коллег с целью сесть в их кресло?

«Нечестные люди опасны, поэтому позволить им находиться в вашем окружении не самая лучшая идея». Боюсь, многие крупные корпорации и банки просто не смогут набрать необходимый им штат сотрудников, если будут всегда следовать этому правилу.

Сам Рэй Далио прекрасно это осознает и далее пишет «Поймите меня правильно: даже у предельной прозрачности есть границы. Есть аспекты, которые у нас в компании строго конфиденциальны: сведения о здоровье, глубоко личные дела, деликатные вопросы интеллектуальной собственности или безопасности, время проведения крупных сделок и иногда информация, которая может быть искажена или превратно понята при утечке в СМИ». И далее: «Если бы я попытался ограничить свой круг общения только людьми, которые ни разу в жизни не солгали, мне было бы не с кем работать».

Еще цитата: «Нельзя, чтобы люди, имеющие доступ к информации, использовали ее во вред компании… Мы обеспечиваем высокую степень прозрачности для сотрудников Bridgewater при условии неразглашения информации. В противном случае они будут уволены за неэтичное поведение».

Как видим, подобный подход к правде может быть описан скорее не словами «радикальная правда», а скорее словами «неполная правда» и в некоторых случаях – «явная ложь». Ведь нам предлагается тщательно дозировать правдивую информацию как внутри компании, так и для ее клиентов. А в определенных случаях – и вовсе скрывать правдивую информацию.

Так как определить, в каких случаях концепцию радикальной правды банку необходимо и возможно использовать, а в каких – нет? И не является ли сама идея правды только для внутреннего потребления или правды применяемой частично изначально ущербной? Ведь она полностью зависит в реальном применении от опыта и субъективного мнения руководства компании. А после смены руководства в банке может появиться новая радикальная правда, коренным образом отличающаяся от старой. Ответ на эти и многие другие вопросы, похоже, не знают ни автор идеи «радикальной правды» Рэй Далио, ни правдорубы из Сбербанка.

Но то, что руководитель крупнейшего российского банка всерьез и публично размышляет о роли правды в работе его банка – можно только приветствовать.