27 лет дефолту 1998 года: возможно ли повторение?

На передачу «Дефолт и девальвация: вчера и сегодня», которую организовал канал Finversia и Московская международная валютная ассоциация (ММВА) пришли Андрей Нечаев, первый министр экономики России в начале 1990-х; Дмитрий Зубков, заместитель председателя правления Первого инвестиционного банка; Александр Торшин, в прошлом – первый статс-секретарь ЦБ, первый заместитель председателя Совета Федерации России; Константин Корищенко, бывший заместитель председателя Банка России и президент Московской биржи; Николай Егоров, Александр Хандруев, Михаил Сенаторов, Михаил Алексеев, экс-зампреды ЦБ. Модераторами встречи выступили Ян Арт, главный редактор Finversia и Алексей Мамонтов, первый дилер в России, президент ММВА.

Алексей Мамонтов, предваряя беседу, сообщил, что некоторое время назад с коллегами по финансовому рынку принял решение отмечать 17 августа, день дефолта, не как день скорби, а как день доблести и стойкости:

– Ведь мы победили в итоге, извлекли уроки и стали сильнее, – подчеркнул Мамонтов.

«Все понимали, что рано или поздно…»

Вспомнили, как кого из присутствующих застал тот памятный во всех отношениях день. Как оказалось, все были или в отпусках или буквально намедни из них вернулись. Что называется, «с корабля на бал».

Александр Хандруев вспомнил, что ещё до дефолта был уверен, что нужна девальвация рубля, но не дефолт.

– И сейчас я полностью уверен, что это рукотворный дефолт, – подчеркнул он.

– Не было с тех пор и дня, чтобы в моём холодильнике не было «про запас» двух банок тушёнк, – Ян Арт вспомнил, как после дефолта оказался без денег и ему пришлось какое-то время питаться только рисом.

Александр Торшин вспомнил охватившую людей панику, но обрадовался, когда понял, что «войны не случилось».

Алексей Нечаев рассказал, что в 1998 году работал в коммерческом банке, но «было понимание, что добром это всё не кончится».

– Однако соблазн получать сотни процентов годовых на ГКО было. Было большим потрясением решение заморозить ГКО. Я всю ночь я подсчитывал убытки, – вспомнил бывший первый министр экономики.

По его словам, ощущение неизбежности конца усилилось, когда накануне дефолта Борис Ельцин, президент России, стоя у трапа самолёта, самонадеянно заверил страну, что «девальвации не будет».

По словам Михаила Сенаторова, дефолт в самом Банке России встретили как ситуацию, которая была предопределена:

– Ситуация была угрожающей, и в ЦБ это понимали. Понимали, что рано или поздно…

Девальвация или дефолт?

По воспоминаниям Константина Корищенко, никакого выбора между девальвацией и дефолтом не было. Причина кризиса, по его убеждению, заключалась в валютном коридоре, в том, что власти приняли решение удерживать курс рубля.

– А история нас учит, что периоды слишком крепкого рубля всегда предшествуют кризисам, – добавил Корищенко.

Валютный коридор был выбран как антиинфляционный якорь.

– И в то время политику курсовой привязки воспринимали как универсальное средство для борьбы с инфляцией. В 90-х годах термина «инфляционное таргетирование» не существовало. В те времена считалось, что если вы хотите проводить макроэкономическую стабилизацию, вы должны обеспечить стабилизацию курса своей валюты, – сказал Корищенко.

В Международном валютном фонде в 1990-е годы считали, что жёсткая монетарная программа с контролем – это якорь макроэкономической стабилизации. МВФ проводил такую политику во всех странах – и в Африке и в Латинской Америке и в других регионах.

– Однако, за спиной МВФ стояли американские инвестиционные банки, которым совершенно не важен был уровень инфляции в каждой конкретной стране, им нужна была валютная стабильность – currency board, – напомнил Корищенко.

Также Корищенко напомнил, что население России тогда пострадало не из-за заморозки ГКО, а из-за последующей девальвации рубля.

– В каком-то смысле девальвация помогает разумному населению, которое вкладывается в доллары, поскольку основной способ сохранения денег – это вложение в доллары, – добавил экс-зампред ЦБ.

Ян Арт попросил участников встречи сравнить ситуацию с ОФЗ и с ГКО. Не могут ли сегодня государственные облигации стать чем-то похожим? На что все бывшие зампреды Центробанка ответили отрицательно.

– Если бы ГКО существовал в условиях плавающего курса рубля – как сегодня – то никакого дефолта не случилось бы никогда, – пояснил разницу тех и нынешних условий Корищенко.

Александр Хандруев, в свою очередь, напомнил, что пирамида ГКО состояла из краткосрочных бумаг – на 3-6 месяцев, что никак нельзя сравнивать с разными, в том числе – долгими сроками выпусков нынешних ОФЗ.

А Корищенко напомнил, что в 1998 году был кризис внешнего долга, а сейчас владельцы гособлигаций – резиденты, это внутренний долг перед внутренними держателями.

Причинами того кризиса он считает несоответствие валютного рынка и бюджетной политики.

– Грубо говоря, у машины должны быть одинаковые колеса по размеру, иначе она ехать не сможет, – предложил он такую метафору.

Ян Арт поинтересовался, а нет сегодня несоответствия бюджета возможностям страны?

Корищенко видит проблему бюджета в том, что «большой кусок ВВП выпал» из предложения на рынке, а денежные средства, соответствующими этому куску, присутствуют. Под большим «куском ВВП» подразумевался оборонный заказ.

В связи с финансированием армии и ВПК денег в стране стало существенно больше, однако объём экономической продукции не вырос. Соответственно, это и провоцировало инфляцию.

Алексей Мамонтов вспомнил, что накануне дефолта даже профессионалы были уверены, что никакого дефолта не будет и только один человек говорил, что есть такой риск, – Андрей Илларионов, бывший советник президента (включен в реестр иностранных агентов).

– Я вышел из всех активов ещё в июле, за месяц до дефолта. Все деньги перевёл в наличную валюту и положил «под подушку», – признался Мамонтов.

Инвестиции в развитие остановились

Михаила Сенаторова попросили высказаться на тему, не может ли история повториться?

Экономист оценивает нынешнюю ситуацию как угрожающую. Он напомнил, что подавляющее большинство корпораций России свернули свои инвестиционные программы. Те из корпораций, кто работает на внешний рынок, в связи с укреплением рубля недополучили свои доходы, которые нужны для обслуживания корпоративных долгов.

– Финансовая ситуация не самая лучшая, могут начать падать даже большие компании. Если ситуация с высокой ключевой ставкой продлится, то неизвестно, что будет с экономикой, – опасается Сенаторов.

Александр Хандруев сообщил, что удельный вес просрочки по долгам по всей банковской системе составляет около 4-5%. Однако в сегменте крупных предприятий реструктуризирована просроченная задолженность на сумму в 16 трлн. рублей. Просрочка в сегмент малого и среднего бизнеса составляет 1,5 трлн. рублей, в сегменте физических лиц – ещё около 1,5 трлн. рублей просрочки.

Александр Хандруев призвал не опасаться девальвации – раз в стране есть плавающий курс рубля и власти не вмешиваются в его движение. Он напомнил, какова была структура владельцев ГКО на момент кризиса: 25% ГКО было у ЦБ, 24% у Сбербанка, 22% было у нерезидентов, 15% – у коммерческих банков, 10% – у фондов. И лишь 0,7% – у физических лиц, причем в основном это были сотрудники ЦБ, министерств и правительства. Хандруев уверен, что дефолта можно было бы избежать, если тогда провели бы реструктуризацию и заместили ГКО 3-5-летними государственными облигациями.

Ян Арт предложил поразмышлять на тему «жёсткой конструкции» – в конце 90-х годов это были ГКО, которые нужно было необходимо выпускать, чтобы погасить обязательства по предыдущим выпускам, а сегодня – условный «инфляционный таргет», ради которого ЦБ удерживает высокую ключевую ставку. А любые «жесткие конструкции» в экономике означают хрупкость в случае форс-мажоров.

Александр Хандруев ответил, что ЦБ взял курс на снижение ставки и «пугать людей не нужно», а рубль находится в свободном плавании, которое и выступает как стабилизатор экономики.

– То есть получается лозунг такой: «люди, не бойтесь, если что – упадёт частный бизнес, а государство устоит? – спросил Ян Арт.

Константин Корищенко согласился в том, что главный риск сегодня – сворачивание частного сектора. Однако помочь исправить ситуацию могли бы иностранные инвесторы – из дружественных стран. Они могли бы купировать проблемы за счёт того, что у них более дешёвое финансирование, чем в России. Корищенко возмущён тем, что государство пропагандирует сберегательную модель поведения, а это губительно для частного бизнеса.

– И, кстати, прямая противоположность ситуации в США, где наоборот, власти постоянно призывают тратить и тратить, если нужно – мы вас прокредитуем, – добавил экономист.

Ян Арт видит опасность в том, что хрупкость экономики повышена в связи с тем, что в формуле оказалось «слишком много вводных» и каждая из них потенциально может спровоцировать эффект домино.

Андрей Нечаев ответил, что «риски присутствуют, но они не таковы, чтобы нанести урон экономике и спровоцировать кризис».

Корищенко сравнил нынешнюю ситуацию с движением по горке вниз, но вопрос заключается в том, что мы не знаем с какой скоростью едут «сани» и какова длина горки.

Проклятье августа. Выдуманная история?

Ян Арт привёл оценки финансового аналитика Владимира Чернова, который посчитал, что со времен дефолта 1998 года из 26 августов в 20-ти рубль девальвировался в среднем на 5%.

Однако участники встречи высказались против параллелей с «проклятием августа».

– Почему мы пытаемся ничем не жертвовать? Например, мы могли бы объявить инфляционный таргет в 8%, а не в 4%, как сейчас и тогда бы не было бы разговоров о снижении ставки? – спросил Ян Арт. – Почему наши власти, преследуя выбранную цель, не готовы принести в жертву что-то второстепенное?

Константин Корищенко ответил, что дело в психологическом восприятии населением уровня инфляции. Когда инфляция ниже 10%, то люди воспринимают это приемлемо.

– Но когда таргет 8%, то там и до 10% недалеко, – пояснил экономист. Поэтому таргет ставится «с запасом».

В конце встречи модераторы попросили участников сделать краткое резюме – какие уроки были усвоены по итогам кризиса образца 1998 года?

Андрей Нечаев считает главным уроком осознание того, что нужно жить по средствам, а также что с властью нужно дружить – что иногда, по его словам, «противно, но полезно».

Алексей Мамонтов, в свою очередь, придерживается другой позиции – не воевать с властью, но и не дружить.

– И как сказал один из зампредов ЦБ в далёком 1998 году, отвечая на вопрос, есть ли другой выход из ситуации кроме дефолта: «Есть, но он очень узкий и весь вымазан в дерьме».

– Есть ощущение, что зрителей мы ни в чём не убедили, но зато донесли до них, какова была какая логика при принятии тех решений, которые привели к кризису, – в свою очередь Ян Арт завершил эфир.

Москва.

Дефолт и девальвация в России: вчера и сегодня