Тимур Аитов: «Эпитет «цифровой» – порой просто дань моде»

Как идут процессы развития цифровой экономики в нашей стране, какие проблемы нас подстерегают на этом пути? Какие значимые проекты уже реализованы и как происходящее отразится и уже отражается на каждом из нас – об этом в беседе с председателем комиссии по безопасности финансового рынка совета Торгово-промышленной палаты России Тимуром Аитовым. Основные ракурсы сегодняшней беседы – проблематика цифрового рубля (ЦР), уязвимости и риски систем искусственного интеллекта (ИИ), будущее денежной системы (ДС) страны в целом.

– «Цифровой управленец», «цифровая трансформация», «цифровой рубль». Зачем нужны «цифровые» эпитеты ко всем инновациям и проектам в стране сегодня? Раньше у нас было по-другому: «электронный регион», «электронный» округ и даже «электронные» деньги. В чем суть «переименований»?

– «Цифровой» эпитет подчеркивает использование компьютерных технологий для достижения бизнес-целей и решения конкретных задач. Обычно подразумевается еще и наличие интернета и онлайн-коммуникаций в «цифровом» проекте. Эпитет «цифровой» порой просто дань моде. Ко всем этим новациям надо относиться осторожно и внимательно, особенно, если они в масштабе государства.

Замысел новаций обычно изначально всегда хороший – к примеру, тот же «цифровой» рубль. Но во что ЦР превратится и каковы последствия его появления, включая негативные? Тема внедрения «цифрового» рубля многозначная, волнует и граждан, и банкиров – многим этот рубль не нравится.

– Давайте с рубля и начнем нашу беседу. Откуда и почему он появился и кому рубль не нравится?

Противников ЦР в стране немало – особенно из числа банкиров. У них перед глазами стоит образ Дональда Трампа, который отменил цифровой доллар в США своим указом, как только стал президентом.

Трамп, став президентом, подписал указ, прямо запрещающий создание цифровой валюты центрального банка (CBDC). Позже появился законопроект GENIUS Act (Guiding and Establishing National Innovation for U.S. Stablecoins of 2025) об эмиссии «частных» стейблкоинов, который устанавливает нормативную базу для их эмитентов и обязывает ФРС организовать саму эту эмиссию стейблкоинов, обеспеченных долларами и иными высоколиквидными активами.

– Но ведь сам ЦБ не особенно активен в продвижении цифрового рубля: переносит сроки, меняет акценты. Например, вдруг стал «разминать» тему с «умными» контрактами. Так ли нам необходимы «умные» контракты, чтобы именно под них запускать огромный проект с цифровым рублём?

– Умные контракты можно делать и поддерживать их гораздо проще привычными стейблкоинами – обойдется значительно дешевле и быстрее. Но в России стейблкоины запрещены. Смарт-контракты можно также делать с картами и сервисами быстрых платежей СБП – они тоже подойдут. Думаю, что собственно «пробуксовывание» ЦБ идет просто потому, что всю тему цифровых валют «вбросил» нам в повестку совсем не ЦБ, а Банк международных расчетов (BIS, Bank for International Settlements) из Базеля. ЦБ, как акционер банка BIS, взял под козырёк и было это ещё до начала событий СВО. Сегодня идеологической подпитки от инициаторов проекта у ЦБ больше нет, он вынужден двигаться самостоятельно. Иногда пропускает ходы.

– Не попадем ли мы в проекте «цифрового рубля» под контроль пресловутого «глубинного государства» («deepstate»)? Особенно, в нынешних условиях?

– На этот счет уже есть масса гипотез: в целях проекта упоминают и создание «цифрового концлагеря», и организацию тотальной слежки и т.п. Дональд Трамп не случайно же запретил «цифровой» доллар (ЦД) в Америке: очевидно, он опасался его излишней прозрачности. ФРС с помощью ЦД видит всё: финансирование политической деятельности, крупные слияния и поглощения на рынке, даже случаи подкупа отдельных региональных элит – слишком прозрачный ЦД оказался не нужен.

– А как в прежние времена на Неглинной обходились с подобными международными проектами? Как была организована « идеологическая подпитка» ЦБ, скажем, когда мы внедряли мировые стандарты финансовой отчётности в российскую бизнес-практику? Я имею в виду ISO 20022 – формат обмена финансовыми сообщениями. Он же не с неба к нам упал?

– Подпитка была и значительная. Было бессчетное количество семинаров на Неглинной, при этом самых активных внедренцев ещё и возили в пансионат на Куршской косе – там есть спецобъект ЦБ «Лесное» – это для детального погружения в тему. Участвовали ключевые мировые специалисты уровня Матвея Геринга – он занимал пост регионального директора SWIFT по Центральной и Восточной Европе. С нашей стороны, например, упомяну Сергея Швецова и нескольких его коллег. Все они были если не первые, но ключевые фигуры. Сам Игнатьев конечно, тогда не ездил, но уровень зампредов был представлен достойно руководителями департаментов. Была и Зульфия Кахруманова, которая сегодня ведёт всю ИТ-повестку ЦБ в ранге зампреда.

– Как сегодня выходить из создавшегося положения, откуда брать идеи и кадры?

– Идей на самом деле много. И подсказчиков много, другое дело, что исполнителей достойных мало. Они еще и исчезают. К примеру, Владимира Комлева, который создал собственно весь комплекс инфраструктуры АО НСПК, в январе уволили по собственному желанию. Недавно уволили менеджера Станислава Коропа, который вёл важную повестку по этике, искусственному интернету и родственным вопросам. Ольга Скоробогатова перешла в ВТБ: напомню, она вела вообще весь комплекс ИТ в ЦБ...

– Так ли нужен стране цифровой рубль «из Швейцарии»? Может наш главный визионер из Сбербанка прав, что он никому не нужен – ни банкам, ни бизнесу, ни гражданам?

– Не соглашусь с ним: ЦР нужен, как нужны две задачи, которые он решает. Первая касается «оффлайн» платежей – нам сегодня просто не обойтись без этой опции ЦР, если по всей стране в разных регионах регулярно отключают интернет, или опускают его до уровня 2G. Необходим в стране именно «оффлайн режим» ЦР, при котором можно обмениваться и расплачиваться ЦР без внешних мобильных коммуникаций. При этом используются для обмена каналы Bluetooth и NFC.

Второе – важно продолжить совершенствование денежной системы (ДС) страны – она до сих пор архаичная, двухуровневая, или даже трехуровневая. На верхнем уровне «сидит» ЦБ, который генерирует главную «национальную валюту» и хранит ее на своих счетах. Чуть пониже – коммерческие банки, они тоже генерирует рубли для кредитов, еще ниже – всякие системы электронных денег. Три уровня слишком много для оптимального управления ДС. Цифровые CBDC «из Швейцарии» призваны и способны упорядочить ДС любой страны, перевести ее в действительный real time (а не его эмуляцию). При этом ещё и ускорить, и удешевить расчёты – эти полезные качества CBDC существуют и присущи всем цифровым валютам всех нацбанков. Вся эта трансформация ДС сильно не в интересах банков: именно поэтому от них и поступают возражения. Однако, когда у ЦР появится оффлайн-режим, спорить и говорить что «ЦР никому не нужен» станет невозможно. Хотя и здесь небольшая закавыка – появиться офлайн режим по планам ЦБ должен не раньше 2027 года и в актуальной повестке дня его нет.

– Кроме ЦР еще одна «цифровая» новация весьма интересует наших читателей – это ИИ, искусственный интеллект. У вас же нет особых возражений против массового использования ИИ? Или и здесь многие вопросы скрыты «за кадром»?

– Искусственный интеллект хорош, но, увы, сегодня имеет набор непредсказуемых угроз: и для граждан, и для человечества в целом. Во что выльется весь проект его развития, мне пока не ясно.

– Можно с этого места подробнее?

– Если цифровая валюта в кармане – это что-то вроде GPS-метки для собаки, то с ИИ все обстоит гораздо серьёзнее. С помощью ИИ можно заняться переформатированием сознания любого индивидуума – тем более, если до этого у него в голове было достаточно пусто.

– Это совсем уже фантастическая тема: мы же средствами ИИ больше рисуем безобидные картинки или готовим студенческие рефераты с помощью ChatGPT. Какие риски вы видите?

– В проекты типа ChatGPT с массивами огромного количества загруженных в них статей западных СМИ изначально заложены оценки и даже модели ненависти к определенным личностям или явлениям. Многие пользователи столкнулись, к примеру, с отказом этой нейросети шутить или «сочинить анекдот» на тему «зеленого энергетического перехода». Определенная пристрастность выражается в отношении к людям с не белым цветом кожи, к некоторым концепциям, политическим системам и т.п. Причем очевидно, что это умышленная настройка. Нейросети легко сделать предвзятыми в отношении расы, пола, политических пристрастий или же, к примеру, создать модель ИИ, которая поддерживает ценности нетрадиционной ориентации, да ещё и предоставить к этой модели бесплатный доступ в молодёжной среде. Подобные средства все чаще становятся действенным инструментом пропаганды и, скажу прямо, даже воспитания молодого поколения.

– Поспорю с вами: согласно исследованиям, китайский DeepSeek является нейтральным проектом, учитывая то, что в него заложено китайскими разработчиками. Получается, что средствами DeepSeek можно строить будущую жизнь по-другому? Беспристрастно?

– Да, это так. Однако DeepSeek открытый проект и любой желающий может скачать «опенсорсный» пакет его исходников, а потом быстро «научить» конкретный экземпляр этого ИИ определенным ценностям и идеям, настроив под любые полезные или же «вредные» для общества и бизнеса задачи.

– Как же на всех форумах самого высокого ранга слышим возгласы восхищения возможностями ИИ? Постоянно идет разговор о том, как ИИ эффективно используют те же банки – для противодействия злоумышленникам, подбора предложений для клиентов и так далее. Выходит, никто не думает о последствиях более широкого использования ИИ?

– Пока вся технология ИИ «хайповая» – деньги текут рекой и никто из создателей систем ИИ даже не представил внятные дорожные карты его развития. Есть такая кривая Гартнера, через которую проходят все инновации – на ней есть характерный «горб» – мы сегодня как раз на нем, на этом горбе. Когда суммы вкладываются огромные, мало кто говорит об изъянах и уязвимостях ИИ. Скажем о том, что сама технология таких нейросетей «дырявая» с точки зрения информационной безопасности.

– Что значит нейросеть «дырявая»?

– Имею в виду возможность атак класса prompt injection, которые уже используют злоумышленники. При атаке внешние запросы или инструкции изменяют вывод модели непредусмотренным образом. Дело в том, что и системные инструкции и вводимые пользователем данные представляют собой естественный текст, а LLM все читает и выполняет – даже самые противоречивые инструкции. Атака класса prompt injection, используя эту гибкость, маскирует вредоносную команду под обычный запрос. Когда-то «инъекции» могут оставаться незаметными для пользователя, однако они всегда влияют на общее функционирование и результат. Атака может привести к созданию вредоносного контента, несанкционированному доступу к ресурсам и проч.

– Каков финальный вывод нашей дискуссии в отношении ИИ?

– Пока ИИ развивается достаточно хаотично. Регулирования особого нет, стандартов тоже, зато есть рекомендации от нашего ЦБ использовать так называемую «этику искусственного интеллекта» – и одно это даже хорошо. Куда нас выведет нынешняя «кривая» Гартнера неясно.

Весьма возможно, что в итоге ИИ станет даже неким всеобщим («первичным») мозгом человечества, а наши мозги, как и мозги наших детей будут с младенчества «форматироваться» под мнение этого ИИ. Фантастически звучит, конечно, но это пока.

С другой стороны, мозг человека – во многом, та же нейросеть и, как показывает история последних десятилетий, прекрасно обучается в нужном направлении даже без использования ИИ. А уж если ИИ подключить, то результаты могут быть еще более впечатляющими.

В общем, не считая того, что при обучении от ИИ пройдет деградация мозга человека (как результат «перекладывания» на ИИ мыслительных процессов), кого-то при этом еще и обучат на неправильных данных, а сама система ИИ будет давать иногда и сбой (все это видимые сегодня риски), все остальное и все наше будущее выглядит весьма радужно.